Саша начал идти в гимназию. Его мать уехала во время посещения ее сестры в Харькове и никогда не возвращалась. Отец отсутствовал каждый день, осматривая рогатый скот, и иногда уводился три целых дня за один раз, так, чтобы Саша, это казалось Olenka, был крайне оставлен, рассматривался, как будто он был довольно лишним, и должен умереть голода. Таким образом, она передала его в крыло наряду с собой и согласовала немного комнаты для него там. Каждое утро Olenka вошел бы в его комнату и нашел бы его крепко спящим его рукой подвернутый под его щекой, так успокоил бы, что он, казалось, не дышал. Какая жалость должной быть разбудить его, она думала."Sashenka", она сказала sorrowingly, “встаньте, любимый. Пора пойти в гимназию.” Он встал, украшенный, помолился, затем севший, чтобы выпить чай. Он выпил три стакана чая, съел два больших cracknels и половину намазанного маслом рулона. Сон еще не был вне его, таким образом, он был небольшим крестом. “Вы не знаете свою басню, как Вы должны, Sashenka,” сказал Оленка, смотря на него, как будто он отбывал на долгом путешествии. “Каковы большая проблема Вы. Вы должны очень стараться и учиться, дорогой, и возражать против своих учителей.” “О, позвольте мне один, пожалуйста,” сказал Саша. Тогда он шел по улице в гимназию, маленький товарищ, носящий большую кепку и несущий ранец на его спине. Olenka следовал за ним бесшумно."Sashenka", она звонила. Он оглянулся, и она пихнула дату или карамель в его руку. Когда он достиг улицы гимназии, он обернулся и сказал, стыдящийся того, чтобы быть сопровождаемым высокой, крепкой женщиной: “Вы должны пойти домой, тетя. Я могу пойти остальная часть пути сам.” Она остановилась и смотрела после него, пока он не исчез в школьный вход. О, как она любила его! Не одна из нее другие связи были так глубоки. Никогда прежде не дали ее саму так же полностью, так же незаинтересованно, так же бодро как теперь, когда были все пробуждены ее материнские инстинкты. Для этого мальчика, который не был ее для впадин в его щеках и для его большой кепки, она даст свою жизнь учитывая ее от радости и со слезами восторга. Почему? Ах, действительно, почему? Когда она проводила Сашу в гимназию, она возвратилась домой спокойно, довольный, безмятежный, переполняясь любовью. Ее лицо, которое стало моложе через последнее полгода, улыбнулось и сияло. Люди, которые встретили ее, были рады, когда они смотрели на нее. “Как Вы, Ольга Семеновна, любимый? Как Вы преуспеваете, любимый? ” “Курс гимназии очень труден в наше время,” сказала она на рынке. “Это не шутка. Вчера у первого класса была басня, чтобы выучить наизусть, латинский перевод и проблема. Как маленький товарищ, чтобы сделать все это? ” И она говорила об учителе и уроках и учебниках, повторяя точно, что Саша сказал о нихВ три часа они обедали. Вечером они подготовили уроки вместе, и Оленка плакал с Сашей по трудностям. Когда она отправила его спать, она задержалась долгое время, делая крестное знамение по нему и бормоча молитву. И когда она легла в кровати, она мечтала о далеком, туманном будущем, когда Саша закончит свои исследования и станет доктором или инженером, иметь большой собственный дом, с лошадями и вагоном, женится и иметь детей. Она заснула бы, все еще думая о тех же самых вещах, и слезы скатятся по ее щекам от ее закрытых глаз. И черная кошка лгала бы при ее мурлыканье стороны: “Mrr, mrr, mrr.” .
